========== Глава 2. Благие вести ==========
Кипарисы Амад видел издали, они торчали из-за стены дворца. Там властитель Тара собрал половину сокровищ Вселенной, вторая половина разбросана по всей земле, от края до края, её можно брать себе. Но упаси Создатель связываться с имуществом самого Сурхан-Саяды — величайшего из великих, могучего льва пустыни, отца народов, защитника верных, опоры благоденствия и… немножко забывал Амад полное именование высокой особы. «Опору благоденствия» выучил, а дальше путается. А ведь каждый раз Вагиф-заде, писец с площади, напоминал ему. Говорил, что знание полного именования повелителя однажды спасло жизнь незадачливого дадаша. Воззвал он, заклиная небеса высочайшим именем, и судьи не посмели сдавить ему горло, отправили на рудники, откуда он наверняка сбежал и жил потом долго и счастливо.
Как же его дальше — «защитник верных, опора благоденствия, неугомонный истребитель…» Нет, опять ошибся, не «неугомонный», какой-то другой. Неупокоенный? Ой, нет, это уж совсем… Неуёмный? Какой же он истребитель? Неустанный! Точно!
«Неустанный истребитель раздоров, вершитель мира» — вот как!
Довольный собой, Амад залез в платок на поясе, там, в складке, нащупал несколько монет и вприпрыжку отправился в чайхону, но вовремя вспомнил, что он уже почти тарлан пустыни, и пошёл важно, вперевалку, стараясь выпятить впалое пузо и расправить тощую грудь.
Как почти все дети Тара, он жил на улице. В ливневые месяцы, конечно, нужна была крыша, да и в любую из ночей хорошо укрыться от пронизывающего холода. И такая крыша у него долгое время была, как и у многих беспризорных мальчишек, с криками гоняющих по улочкам Тара и бывших сущим его бедствием.
Балахши-баба денег на жену скопить не смог, но не держал за то обиды на Единого. Малышей-сирот, беспомощные комочки жизни, ползавшие в пыли, зачастую рядом с трупами родителей, он подбирал и в самом городе, и на окраинах, приносил в свой скромный дом и как умел учил, лечил, кормил.
«Позови-ка Балахши», — часто велел десятник стражнику, носком сапога отгоняя очередную малявку, тянущую ручонки к чужому человеку, не поняв ещё, что больше никто из взрослых ему не отец и не мать.
Разбойничьим гнездом на краю пустыни называли Тар. И не зря.
Амад был таким найдёнышем и долго жил под кровом доброго бабы, пока не понял, что в маленьком домике уже слишком тесно и пора кому-то уходить. Конечно, он не забыл старого бабу, конечно приходил, когда были подарки или невеликие деньги — кормить ораву надо каждый день, не то пойдут сорванцы воровать, а так и до виселицы или столба недалеко.
Но в прошлом году Балахши-баба умер, и Амад лишился даже такого дома, теперь уже навсегда.
С тех пор появилась у Амада ещё одна мечта: о доме. Будет Амад богат и знатен, построит просторный дом с большим садом и водоёмом, купит себе трёх (он долго колебался, трёх или семь) жён, к ним ещё служанок, чтобы детей обихаживали, и тоже будет подбирать маленьких сирот, чтобы не затоптала их жизнь.
И имя себе возьмёт Валихан-Амад. Хотя имя для предводителя большого отряда, отважного и удачливого повелителя пустыни, грозы караванов ему нравилось больше Амад-Резам-Гярай. Хоть и нескромно самому себя называть героем, но ничего, главное начать, а остальные привыкнут.
Но мечты о доме и почтенном Валихад-Амаде оставались неуверенными и пока не сильно его интересовали. Это была дальняя перспектива, когда ему будет много-много лет. И когда будет много-много денег.
В чайхоне повезло: Жёлтый Курши, сильно жёлтый из-за больной печёнки, сообщил, медленно роняя важные слова:
— С солончаков идёт караван. Всего два стражника.
— Совсем плохой. Совсем бедный — всего двое, — щепотно поджал губы Амад.
На стол поставили свежий чай, блюдо со сладостями и сушёной дыней, которую лекари предписали есть Курши. Ради такого уважения к своей печени со стороны Амада он не поленился открыть рот и добавить:
— Мало стражи потому, что хотят здесь, в Таре, присоединиться к налоговому каравану.
— Ах вот оно что! Спасибо, Курши-ага, долгих лет жизни тебе, пелламб* благих известий, милостей Всеблагого! Прими скромный дар. — Амад достал монетку, положил между собой и Жёлтым. Поймал косой равнодушный взгляд, добавил ещё одну — больше не было. Теперь Курши кивнул, загрёб оба медяка и придвинул к себе блюдо с дыней.
---------------------------------------
Примечание:
*пелламб – голубь
< предыдущая < часть > следующая >
http://proza.ru/2019/12/30/520 http://proza.ru/2019/12/30/526
оглавление
http://proza.ru/2020/07/13/495